Все мы бессознательно обмениваемся информацией, передаем ее, черпаем извне. Чем больше людей поддерживает идею, тем быстрее она распространяется, тем легче проникает в новые разумы. И не только людей! Эффект сотой обезьяны демонстрирует те же механизмы в мире животных, как и многие другие эксперименты и наблюдения, а выводы, к которым они ведут, неожиданно касаются роли магической инициации и механизма смены Эонов.
00:00 – бататы мытые и немытые 05:35 – общность идей и достижений 09:55 – массовость имеет значение! 11:10 – птицы и молоко 12:40 – Уильям Макдугалл и его опыты 14:13 – Реперт Шелдрейк и морфогенетические поля 15:55 – а с людьми что? 18:45 – инициация важна! 20:17 – смена Эонов.
История об эффекте сотой обезьяны примечательна многим – в том числе тем, как для одних она стала несомненный фактом, а для других – как им-то малопонятным обманом, который надо разоблачить. Эффект не вызывал сомнений, но не вписывался с картину мировоззрения слишком многих, и стал одной мишенью для тех, кто стремился развенчать его любой ценой – что имело бы больше смысла, если бы дело ограничивалось пресловутыми обезьянами, но с них лишь началась его известность, ими эффект вовсе не ограничен.
О чем речь? По сути, об одном из базовых столпов Омниасофии – о способности информации распространяться и сохраняться вне сознания человека. Все мы связаны, наше общее ментальное пространство – Омнион, хранилище всего, всей информации, всех знаний, всех идей. Мы транслируем их туда, мы получаем их оттуда. Коллективные идеи проникают в сознание человека и воспринимаются им как свои – как его убеждения, как его мысли, открытия, озарение. Это назначит, конечно, что своих мыслей нет – но это значит, что многое можно не выдумать в своей голове, а бессознательно принять со стороны. И чем больше людей разделяют идею, несут ее в себе, тем она сильнее и заразительнее, тем легче она проникает в новые разумы.
История же об эффекте сотой обезьяны – одна из тех, которые демонстрируют не только сам процесс, но и показывают, что он распространяется и на животных тоже – у нас, Хомо Сапиенсов, при всей значимости и важности, нет на него абсолютной монополии. Историю эту опубликовал в 1975 году Лоуренс Блэр, на основе наблюдений за жизнью обезьян на островах в Японии.
Суть такова – обезьяны ели батаны, валяющиеся в песке. Песок хрустит на зубах, это не весело! И то ли кто-то из них сам догадался мыть бататы (чего они не делали) то ли им люди показали, но на одном из островов обезьяны начали их мыть в воде перед едой. Ничего удивительного, правда? Они смотрели и учились друг у друга.
Вот только островом дело не ограничилось! Соседние острова – изолированы, они не имеют связи с этим, но некоторое время спустя так же начали делать обезьяны соседних островов. Они не имели контакта – но информация распространилась после того, как набрала некую критическую массу, после условной «сотой обезьяны» она проникла на соседние острова, и там тоже началось мытье бататов, местами дотянувшееся даже до зоопарков.
Это не мгновенный процесс, это заняло время, и это потребовало именно наращивания массовости идеи мытья бататов среди обезьян – но информация передалась с острова на остров, и даже в клетку зоопарка, словно мысль «Помой батат!» носилась в воздухе и заражала обезьянок, подкрепленная силой тех, кто уже это делает.
И далее мы может принять это именно так – и это не вызывает удивления. Да, информация заразительна! Примечательно тут лишь что это информация не людей, а животных, но если мы все связаны с единым хранилищем информации, транслируемой одними и принимаемой другими, то технически тут все просто и понятно!
Альтернативный вариант, найденный после многих лет попыток подвергнуть эффект сокрушительной критике, сводится примерно к тому, что все же был контакт, и некая отважная обезьянка плавала с острова на остров, бросив все обезьяньи дела, вторгалась на чужую территорию, втиралась в доверие и учила всех мыть бататы. Что ж, пусть так – но это далеко не единственное свидетельство такого рода!
К одним изобретениям и идеям одновременно приходят разные люди. Достижение кажется нереальным – но стоит одному добиться этого, и тут же оказывается, что это могут и другие, словно они переняли способности чемпиона!
Стоит одному побить рекорд и пробежать сто метров за невероятные 12 секунд, как его рекорд начинают бить за разом, улучшают 12 раз и теперь 12 секунд – это третий спортивный разряд, а не мировой рекорд.
Джонни Вайсмюллер, пятикратный олимпийский чемпион, обладатель 67 мировых рекордов, проплывал 100 метров за 1 минуту 22 секунды и остался непобедимым, доведя это время до 1 минуты! Но теперь минута и 20 секунда – это первый юношеский разряд, а мировой рекорд – 47 секунд. Миллионы людей могут побить его рекорды, словно он проторил путь, передал опыт и улучшая себя, сделал мир чуточку лучше.
Что, кстати, напоминает, что работа над собой, желание быть лучше – не эгоизм, делая лучше себя, вы делаете, в меру сил, лучше весь мир! Помните это.
Две человека, Александр Белл и Элиша Грей одновременно изобрели телефон. Белл успел раньше получить патент, и имя Грея теперь почти забыто.
Разумеется, изобретения не делаются на пустом месте, они приходят в голову сразу многим, многие работают над ними, понимая принцип и пытаясь его воплотить в жизнь. Но, даже с учетом этого, странно, что изобретения совершаются (довольно часто) сразу несколькими людьми, именно одновременно и без связи между ними.
Тесла говорил о своих изобретениях:
«Мой мозг только приемное устройство. В космическом пространстве существует некое ядро, откуда мы черпаем знания, силы, вдохновение. Я не проник в тайны этого ядра, но знаю, что оно существует».
Идеи приходят к разным людям. Они словно носятся в воздухе, как уже было! И они именно носятся, и этот «воздух» тут – общее ментальное пространство, Омнион. И озарение, ведущее к нужной идее, становится похоже на включение нужного канала телевизора – того, который эту мысль транслирует. Нужно только ее принять, получить плоды от коллективного труда многих, пытающихся решить проблему.
И чем их больше – тем эта мысль сильнее, и тем эффективнее идет процесс. Нужны те самые условные «сто обезьян» транслирующих общую идею в Омнион, что бы она окрепла и проникла в еще один разум – дав ему знания, открытия, вдохновения, таланты, изобретения, прозрения… Или даже иббур – по сути, опыт человека, перенятый другим.
Это не взрывной процесс, не некая плотина, которую вдруг сорвало и все всё поняли! Это именно рост силы идеи, ее заразительности и скорости распространения, лавина, которая движется с нарастающей скоростью – чем больше ее приняли, тем сильнее. Поэтому процесс среди обезьян и занял довольно много времени – времени на разгонку это лавины, на обретение ей достаточной силы. Это займет время и далеко не всегда случится – но это не единичный феномен.
Иное место и время – та же суть. Английские птицы в 20-х годах прошлого века научились открывать бутылки с молоком и воровать молоко. Научились в одном месте. Научились птицы с территориальным поведением – то есть не контактирующие с чужаками за пределами небольшого пространства вокруг них. Однако стоило навыку появиться в одном месте, как птичьи кражи молока стали массовыми по всей Европе!
За время войны, когда молоко на дом не привозили, от старости умерли все птицы, которые умели открывать бутылки. Но как только на горизонте появились молочники с новыми бутылками, новое поколение птиц сразу взялось за дело. Они знали, что нужно делать, хотя им уже никто не мог этого показать. Они сохранили общую память, не связанную с каждой конкретной птицей.
Вильям Макдугалл, психолог, один из основателей социальной психологии, исследователь случаев расщепления личности, а так же местами парапсихолог, ставил классические опыты, в которых крысы ищут выход из лабиринта. И обнаружил нечто, упускаемое из вида в слишком коротких сериях экспериментов – он вел свои опыты на многих поколениях, около 15 лет. И последние подопытные поколения при обучении прохождению лабиринта ошибались примерно в 10 раз реже, чем первые. Крысы умерли, но их опыт остался, как и у людей, и стал часть общего опыта, доставшегося следующим поколениям – при том, что опыт исключал возможность прямого обучения одного поколения у другого.
Словом, в самой биологии нашлось немало примеров таких феноменов среди животных. Среди людей они куда более изучены, и в Базовой Омниасофии много сказано именно о людях. Но и животные не отстают, и биолог, биохимик, Руперт Шелдрейк подошел к делу со своей, биологической, стороны выдвинув теорию морфогенетического поля – некоего гипотетического поля, способного сохранять информацию и передавать ее, как всеобъемлющее хранилище всего опыта. В нем запечатлеваются шаблоны поведения крысы в лабиринте или обезьяны с бататом, сохраняются и передаются другим крысам и обезьянам.
Как это поле назвать иным словом? Хрониками Акаши, например. Как еще? Омнионом, разумеется! Это лишь разные слова и грани понимания одного явления – и Шелдрейк, подойдя с точки зрения биологии, видел в нем еще и один из механизмов эволюции — сохранение информации о поведении влияет на поведение других особей, и становится одним из факторов, меняющих вид под новые условия и шаблоны поведения.
Память многих поколений, накопленная со временем, влияет на живых существ, стимулируя направленные изменения, словно коллективная память, направляющая эволюцию – или даже можно сказать, коллективная Воля. И раньше в видео, посвященных Омниасофии, уже шла речь о концепции трех Воль – личной Воли, Воли к жизни, единой для всей природы, и Воли Вселенной, задающей вектор, направление развитие мира.
В итоге, так или иначе, все приходит к тому же выводу – мы едины и обмениваемся информацией, храня ее в коллективном ментальном пространстве. И чем больше людей несет эту информацию – тем она крепче, тем сильнее влияет на всех прочих. И идея, которую несет большая группа, становится идеей куда как более сильной, чем идея одного человека.
Собственно, в экспериментах того же Шелдрейка подопытные, не знающие японский, пытались на слух запомнить некие слова. Первая часть из них была случайных текстом, вторая – стихотворением, широко известным в Японии. Это значит, что его несли многие японцы, поддерживали и распространяли эту информацию в Омнионе. И именно эта часть совершенно не понятного текста запоминалась лучше!
Вспомним так же, что области памяти так и не удалось четко локализовать – вроде бы понятно, где должны храниться воспоминания, но если эта область повреждена – они порой все равно сохраняются, словно они где-то еще!
Вспомним и метод системных расстановок – когда для анализа проблем внутреннего мира человека назначаются «заместители», — люди, которых психолог-расстановщик буквально расставляет в нужные места. И люди воспроизводят чужие мысли, эмоции, раскрывая ситуацию. Метод сложен и весьма странно выглядит, но используется довольно широко, и его базовая суть предполагает, что люди сообща, в группе, формируют некое «знающее поле», и оказываются способны считать информацию, не доступную им физически. То есть это буквально оккультная психотерапия, основанная на считывании информации Омниона.
И вот теперь неожиданный вывод, далекий от обезьян – инициация важна! Да, речь именно об инициации, посвящении, принимаемом магом. Это посвящение в оккультную группу, в новую степень, это формальное подтверждение достигнутого уровня, и от нее появятся сразу и без усилий волшебные силы.
Но, помимо этого, инициация поможет влиться в линию передачи оккультных знаний, принять нужные символы и идеи, стать частью группы, частью эгрегора. Чем больше в нем людей, тем надежнее хранится информация, тем лучше они проникает в новые разумы, тем сильнее может влиять на мир.
Инициация, подлинная, делающая человека частью вековых и тысячелетних, сложно сплетенных знаний и опыта, действительно открывает путь к новым силам и знаниям – к коллективному опыту и коллективному знанию. И став знаний в цепочке передачи инициации он укрепит и упрочит само здание оккультной традиции!
Второй вывод – становится понятен механизм смены Эонов. Эон – историческая эпоха, смена которой сопровождается большими потрясениями и переменами в мире. Эон сменялся, когда языческое заменялось христианством, приходил монотеизм и патриархат. Эон сменяется сейчас, с начала 20 века – посмотрите, как меняется мир за окном! Глобальные изменения в религии, науке, морали, мировоззрения – наш мир мало похож на середину 19 века! Меньше, чем 19 век на 10.
Периодически мир вдруг совершает скачек в развитии – в историческом масштабе скачек, занимающий пару-тройку веков. Но меняется буквально все! Концепцию Эонов сформулировал в современном виде Алистер Кроули, предсказав эпоху глобальных перемен, включая тогда еще не случившиеся мировые войны. С тех пор его прогнозы о смене Эона, разрушении старого мира и начале нового отлично оправдались.
Но жителям Сентинельского острова плевать – у них все еще первобытный строй, полная изоляция и никакой смены Эонов! Мир меняется, вера, общество, мышление – но только не там, где люди изолированы.
И возможный механизм смены Эонов – накопление некой критической массы новых мыслей, идей, желаний, собранных в Омнионе миллионами людей многих поколений. В какой-то момент сила оказывается достаточно велика, что бы вызвать своего рода ментальный взрыв – идеи заражают разумы людей, их мышление меняется, жизнь вокруг них меняется, так же, как по мнению Шелдрейка меняются виды в ходе эволюции. Новый Эон наступает силой изменений в коллективном сознании при накоплении достаточно мощного запаса новых идей!
Представьте себе город во тьме. Кто-то включил лампочку, что бы увидеть нечто рядом с собой. Одна лампочка другим не поможет, но кто-то увидел ее, сказал «О, лампочка горит!» и зажег свою. И тоже увидел что-то новое. И еще один, и еще – и в какой-то момент зарево от миллионов ментальных лампочек оказывается столь сильным, что освящает целый город – и уже все могут видеть то, что было скрыто во тьме, хотя и не принимали участия в процессе. Теперь светло везде – теперь настал новый Эон! А наше смутное время – это момент, когда загораются лампочки, Эон наступает и весь мир предстает в совершенно новом свете, все оказывается не таким, как казалось живущим в темноте.
Но живущие изолированно культуры ограничивают не только физические контакты – они формируют исключительно замкнутый и чуждый всему новому эгрегор, словно отгораживаясь высоким забором от всего прочего Омниона, и сохраняют невосприимчивость к новым идеям, хотя бы потому, что противятся им. И продолжают охотится с копьями, пока другие планируют полет на Марс!